Необходимо признать, что фактор так называемого стокгольмского синдрома, сейчас актуален с точки зрения прогнозов и анализа того, что в конце концов произойдёт в Израиле и Палестине.

Напомню, что стокгольмский синдром – это термин в психологии, описывающий защитно-бессознательную травматическую связь, взаимную или одностороннюю симпатию, возникающую между жертвой и агрессором в процессе захвата, похищения и (или) применения угрозы или насилия.

Под воздействием сильного переживания заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия и в конечном счёте отождествлять себя с ними, перенимая их идеи и считая свою жертву необходимой для достижения «общей» цели.

Не со всеми вышеприведенными причинами и механизмами возникновения стокгольмского синдром я согласен. Мои исследования показали, что у заложника при проявлении стокгольмского синдрома нет традиционной симпатии и сочувствия к агрессору, то есть, в истинном понимании этих феноменов человека. Более того, мой анализ показал, что сочувствие и симпатия у такой жертвы носит лишь поведенческий и внешний характер. На самом деле сочувствие и симпатия к агрессору является манипулятивным инстинктом игры с агрессором. Манипулятивный инстинкт и бессознательная защитная реакция, направленная на формирование человеком иллюзий для себя и для других, мною глубоко изучена ещё в 1997 году в монографии “Иллюзионизм личности как новая философско-психологическая концепция”.

Следовательно, вероятнее всего, жертва превращается, благодаря своей бессознательной реакции лишь в актёра, который исполняет роль симпатизирующего и сочувствующего, и хорошо играет эту роль. И чем лучше эта роль играется жертвой, тем легче эмоциональное состояние жертвы. По сути своей, часто имеет место замаскированный психологический расчёт жертвы на то, что симпатия и сочувствие может вызвать у агрессора смягчение в агрессивных проявлениях по отношению к жертве. Долю этих процессов не учитывать в анализе и возникновении стокгольмского синдрома было бы некорректно. Тем более, в нынешней ситуации Израиля и Палестины. Именно от этого будет зависеть политическое состояние социума, страдающего в рамках конфликта Палестина-Израиль. Эта защитная хитрая манипулятивная игра социума будет определять будущее на Ближнем Востоке и во всём мире. Именно с этим будет связана вся сложность ситуации на Ближнем Востоке и во всём мире. Чтобы понять сущность происходящего, нужно будет учитывать, мною вышеприведённые закономерности. Особенно это нужно учитывать тогда, когда агрессором выступает Гегемон, а жертвой слаборазвитые ресурсные страны.

Источник: argumenti.ru

Необходимо признать, что фактор так называемого стокгольмского синдрома, сейчас актуален с точки зрения прогнозов и анализа того, что в конце концов произойдёт в Израиле и Палестине.

Напомню, что стокгольмский синдром – это термин в психологии, описывающий защитно-бессознательную травматическую связь, взаимную или одностороннюю симпатию, возникающую между жертвой и агрессором в процессе захвата, похищения и (или) применения угрозы или насилия.

Под воздействием сильного переживания заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия и в конечном счёте отождествлять себя с ними, перенимая их идеи и считая свою жертву необходимой для достижения «общей» цели.

Не со всеми вышеприведенными причинами и механизмами возникновения стокгольмского синдром я согласен. Мои исследования показали, что у заложника при проявлении стокгольмского синдрома нет традиционной симпатии и сочувствия к агрессору, то есть, в истинном понимании этих феноменов человека. Более того, мой анализ показал, что сочувствие и симпатия у такой жертвы носит лишь поведенческий и внешний характер. На самом деле сочувствие и симпатия к агрессору является манипулятивным инстинктом игры с агрессором. Манипулятивный инстинкт и бессознательная защитная реакция, направленная на формирование человеком иллюзий для себя и для других, мною глубоко изучена ещё в 1997 году в монографии “Иллюзионизм личности как новая философско-психологическая концепция”.

Следовательно, вероятнее всего, жертва превращается, благодаря своей бессознательной реакции лишь в актёра, который исполняет роль симпатизирующего и сочувствующего, и хорошо играет эту роль. И чем лучше эта роль играется жертвой, тем легче эмоциональное состояние жертвы. По сути своей, часто имеет место замаскированный психологический расчёт жертвы на то, что симпатия и сочувствие может вызвать у агрессора смягчение в агрессивных проявлениях по отношению к жертве. Долю этих процессов не учитывать в анализе и возникновении стокгольмского синдрома было бы некорректно. Тем более, в нынешней ситуации Израиля и Палестины. Именно от этого будет зависеть политическое состояние социума, страдающего в рамках конфликта Палестина-Израиль. Эта защитная хитрая манипулятивная игра социума будет определять будущее на Ближнем Востоке и во всём мире. Именно с этим будет связана вся сложность ситуации на Ближнем Востоке и во всём мире. Чтобы понять сущность происходящего, нужно будет учитывать, мною вышеприведённые закономерности. Особенно это нужно учитывать тогда, когда агрессором выступает Гегемон, а жертвой слаборазвитые ресурсные страны.

Источник: argumenti.ru

Необходимо признать, что фактор так называемого стокгольмского синдрома, сейчас актуален с точки зрения прогнозов и анализа того, что в конце концов произойдёт в Израиле и Палестине.

Напомню, что стокгольмский синдром – это термин в психологии, описывающий защитно-бессознательную травматическую связь, взаимную или одностороннюю симпатию, возникающую между жертвой и агрессором в процессе захвата, похищения и (или) применения угрозы или насилия.

Под воздействием сильного переживания заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия и в конечном счёте отождествлять себя с ними, перенимая их идеи и считая свою жертву необходимой для достижения «общей» цели.

Не со всеми вышеприведенными причинами и механизмами возникновения стокгольмского синдром я согласен. Мои исследования показали, что у заложника при проявлении стокгольмского синдрома нет традиционной симпатии и сочувствия к агрессору, то есть, в истинном понимании этих феноменов человека. Более того, мой анализ показал, что сочувствие и симпатия у такой жертвы носит лишь поведенческий и внешний характер. На самом деле сочувствие и симпатия к агрессору является манипулятивным инстинктом игры с агрессором. Манипулятивный инстинкт и бессознательная защитная реакция, направленная на формирование человеком иллюзий для себя и для других, мною глубоко изучена ещё в 1997 году в монографии “Иллюзионизм личности как новая философско-психологическая концепция”.

Следовательно, вероятнее всего, жертва превращается, благодаря своей бессознательной реакции лишь в актёра, который исполняет роль симпатизирующего и сочувствующего, и хорошо играет эту роль. И чем лучше эта роль играется жертвой, тем легче эмоциональное состояние жертвы. По сути своей, часто имеет место замаскированный психологический расчёт жертвы на то, что симпатия и сочувствие может вызвать у агрессора смягчение в агрессивных проявлениях по отношению к жертве. Долю этих процессов не учитывать в анализе и возникновении стокгольмского синдрома было бы некорректно. Тем более, в нынешней ситуации Израиля и Палестины. Именно от этого будет зависеть политическое состояние социума, страдающего в рамках конфликта Палестина-Израиль. Эта защитная хитрая манипулятивная игра социума будет определять будущее на Ближнем Востоке и во всём мире. Именно с этим будет связана вся сложность ситуации на Ближнем Востоке и во всём мире. Чтобы понять сущность происходящего, нужно будет учитывать, мною вышеприведённые закономерности. Особенно это нужно учитывать тогда, когда агрессором выступает Гегемон, а жертвой слаборазвитые ресурсные страны.

Источник: argumenti.ru